«Твоей единственной заботой, пускай останется душа...», Кирилл КОЗЛОВ

Как известно, у русского поэта не бывает иной судьбы, кроме служения Отечеству и Богу, воплощенному в трёх известных ипостасях. И как бы владеющему словом человеку порой не хотелось сложить с себя эти тягостные обязательства, выбор был сделан заранее, и великая вневременная отметка таланта остаётся до конца земного пути...

Творчество Дмитрия Мизгулина при первом ознакомлении может быть воспринято как вторичный рифмованный пересказ всем известных событий. Вот дорога, вот храм, вот в России бесчинствует вор и негодяй - вроде бы все эти картинки нашего бытия можно увидеть в сотнях других книг, обитающих в пространстве мировой культуры. Однако в том-то всё и дело, что осознание национальной идентичности сегодня для отдельно взятого поэта невероятно важно: поэтому соответствующая тематика, повторенная в сотый, в тысячный и даже в миллионный раз, не должна вызывать у нас кривых усмешек. Поэт, обращающийся в своём творчестве к основам русской православной культуры, в определённой степени проходит экзамен на творческую, гражданскую и просто человеческую зрелость, и высмеивать это его право равносильно преступлению. А вот привносить принципиально новые литературные интонации мы должны даже потребовать, ведь в противном случае такое творчество действительно окажется вторичным рифмованным пересказом.

Выпускник Литературного института, поэт Дмитрий Мизгулин наблюдает привычный жизненный уклад, но, впервые испытывая не совсем привычную лёгкость и воодушевление, произносит такие слова: «Как будто жизнь ещё не начиналась». Уже понято нечто важное, уже сделано нечто прекрасное по своей божественной сути, а греховная «овеществлённость» мира не кажется такой всепоглощающей и неизбывной... Поистине символичным выглядит то обстоятельство, что процитированная мной строка стала названием одной из последних по хронологии издания книг поэта, составленной современным поэтом Андреем Романовым и выпущенной в Санкт-Петербурге, в литературной столице России.

Многие писавшие о Дмитрии Мизгулине до меня отмечали тот факт, что поэт много лет трудится в гиперактивном режиме - такова специфика его основной профессии. Но, несмотря на это, поэт видит - «этот вечер не тронут прогрессом»; вот же момент истины! В нём есть та самая первозданная красота, которую невероятно важно запечатлеть. Для Мизгулина нет «проходных» событий, он старательно повествует о любой мелочи, ведь из ряда мелочей может сложиться большое явление русской жизни, как, например, «васильковое звёздное поле». И обратно: можно бездарно растерять всё накопленное ранее духовное богатство - «забрали нефть, забрали лес» - а начиналось всё, казалось бы, с безобидных мелочей... Поэт желает видеть свою страну целостной и стабильной, чтобы её не кидало из одной крайности в другую. Для этого он предлагает вспомнить все пройденные ею этапы, в том числе девяностые годы ушедшего века. Хрестоматийное ритмическое решение в хорее («Буря мглою небо кроет») приобретает новое звучание: «Перестройка. Перестрелка. / Кабы знать, что море мелко, / Что измена так легка?» А вот ещё одна очевидная ритмическая и смысловая отсылка, наблюдение печальной картины нового времени:

Нам привозят яблоки и груши
Из-за океанской стороны,
А голубоглазые Катюши
Нынче по Европе - в полцены.

Опасения поэта не беспочвенны - мы действительно очень быстро забываем прошлое. Причём, до такой степени, что уже считаем гуманитарные науки второстепенными и даже оставляем за отдельными личностями право переписывать нашу историю по их преступному усмотрению. Общественной доминантой стал образ делового человека, нацеленного на абсолютный результат. Имевшаяся ещё с советских времён антигуманистическая философия о «человеке-машине», у которого вместо сердца «пламенный мотор» (также установка на достижение абсолютного результата во имя процветания действующей идеологии), с приходом рыночной экономики трансформируется в философию менеджера и мелкого клерка - идеальной машины для совершения коммерческих сделок. Продаётся и покупается абсолютно всё... Как уже было сказано ранее, из одной крайности - в другую.
Дмитрий Мизгулин выбрал заслуживающую уважения позицию: он не дистанцируется от проблем в обществе, хотя мы знаем множество примеров, когда видные литераторы не реагируют даже на беспрецедентные события, происходящие в истории современной России. Поэт указывает на подобные глобальные несоответствия. В частности, концентрируя силы вокруг решения внешней задачи, мы начисто забываем про решение задачи внутренней: «Мы обрели космическую славу, / Узрели Марс. Слетали на Луну. / Но начисто забыли про державу, / Осиротели, потеряв страну». Как здесь не вспомнить ранее упомянутого петербургского поэта Андрея Романова и его великолепные иронические строки: «Кто там лает - есть ли жизнь на Марсе? / Да от вас в подъезде жизни нет!» И действительно, происходящее вокруг нас часто не интересует. Мы отворачиваемся даже от ближнего своего — что уж говорить о пресловутой «гражданской активности» (участие в социальных проектах, в избирательных кампаниях и др.).

Лирический герой поэта, конечно же, желает изменить эту ситуацию. Может возникнуть вполне закономерный вопрос - кто же он?

Лирический герой Мизгулина - самый обыкновенный русский человек, который собственное «Я» не мыслит без вселенского «Ты» - без Господа своего. Однако здесь наблюдается невероятный парадокс: именно вследствие своей наивности этот человек может однажды встать на другой путь, «доверившись лживым волхвам», коих на Руси всегда было превеликое множество. В своих стихах поэт даёт понять, что в современной жизни происходит непрекращающееся сражение за душу русского человека — и сколько бы губительных соблазнов не было вокруг нас, спасение можно искать лишь в истинном свете молитвы и покаяния. Молитва - ключевое действо, совершаемое лирическим героем поэта. И здесь, помимо сознательного обращения к образам Христа и Богоматери, наблюдается желаемый во все времена диалог с ещё одним «представителем» небесных сил - ангелом: «Он спросит тихо - как дела? / Совсем как человек». В православной культуре невероятно важен этот момент «узнавания», сближающий двух потенциальных собеседников, земного грешника и небесного владыку. И, как сказал известный булгаковский персонаж, нужно всегда оставлять их вдвоём. И тогда они «может быть, до чего-нибудь договорятся».

Дмитрий Мизгулин продолжает свой путь в литературе. В философском смысле этот путь, равно как и жизнь, тоже ещё не начинался. Ведь всякая творческая личность по сути выступает романтическим путешественником, которого манят не исследованные ещё уголки мира. А каждому из нас поэт сделает одно важное пожелание: «Твоей единственной заботой пускай останется душа». И будет как никогда прав.