Умом Россию не понять…
Ф.И Тютчев
А если нет ума — тем боле…
Д.И. Мизгулин
И споры продолжаются,
И мнения не сходятся —
Поэтами рождаются?
А может быть, становятся?
Не все мечты сбываются…
Не все дороги сходятся…
Поэтами рождаются,
Но не всегда становятся.
Самолёт плавно заключила в свои объятия взлётно-посадочная полоса Ханты-Мансийска, затерявшегося в бескрайних просторах Зауралья и потонувшего в широких объятиях Западно-Сибирской равнины. Мягкий пушистый снег, тихо парящий в воздухе, наутро сменился леденящим порывистым ветром, больно щиплющим за нос и щёки. Но солнце светило необыкновенно ярко, что так непривычно для свыкшегося с постоянным зимним сумраком столичного жителя. Свет его искрился и отражался от ослепительно белого снега. Как в детстве…
…Утро. У меня осталось ещё немного свободного времени. Я открываю книгу на первой попавшейся странице и читаю:
Пусть на дворе ещё зима,
В моём краю привычно это.
Морозы. Снега кутерьма.
А ночью — ночью снится лето.
Жара. Спасительная тень
Не шелохнётся надо мною,
Уже подряд который день
Я упиваюсь тишиною.
Уже который день подряд
Не слышу глупых разговоров.
Наполнен яблоневый сад
Дыханьем ладожских просторов.
И ты, как будто наяву,
Опять ко мне с крыльца спустилась…
Упало яблоко в траву
И покатилось…
О человеке, к которому я приехал в гости в Ханты-Мансийск, можно рассказывать долго и интересно, по пути повествования забывая, что речь идёт об одном и том же персонаже. Президент Ханты-Мансийского банка и член Союза писателей России, победитель конкурса «Лучший российский менеджер XXI века» и талантливый поэт, лауреат премий «Лучший банкир года» и журнала «Наш современник», обладатель диплома финансово-экономического института и, вместе с ним, диплома Литературного института. И список этот можно продолжать до бесконечности. Представляем вашему вниманию повествование поэта и банкира Дмитрия Александровича Мизгулина о Сибири, поэзии, родном Ханты-Мансийске и не менее родном Петербурге, любимых книгах и многом
другом.
Глава первая
О таланте поэта
С годами пишется трудней.
С годами мыслится тревожней.
И в долгой веренице дней
Живёшь не проще — осторожней.
Не потому, что жизнь сложна.
Не потому, что слово глуше…
Меня настигла тишина,
И я боюсь её нарушить.
Любой человек если он пишет – то с детства. Если вам будут говорить, что талант проснулся внезапно, скажем, в 40 лет, это враньё. Творческая натура всегда проявляется рано. В детстве я писал не стихи, а романы. Когда я закончил школу, у меня уже было написано два романа, а третий я дописывал. Это были исторические романы. Они так и не дошли до читателя – сгорели на даче.
Я всю жизнь мечтал писать прозу. Но так сложилось, что на прозу, особенно на большие произведения, никогда не хватало времени. Хотя у меня есть и сборники рассказов.
Поэзия для меня – это такое временное пристанище, выбранный способ общения с читателем. Для романов времени больше не находится, а стихи остались.
Я писал всю жизнь. С 1980 года начал печататься. Потом закончил Литературный институт. Написание стихов я для себя считаю просто естественным процессом. Так Господь определил, поэтому всю жизнь и пишу. В итоге от литератора останется то, что он написал. Как написано на экслибрисе вашего журнала: «Слова улетают, а написанное остаётся».
Глава вторая.
О должностях поэта и банкира
Пиши, пиши, писатель,
Покуда хватит сил,
Уж раз тебя Создатель
Талантом наградил.
Ты в нашей жизни лишний,
Но не переживай,
Коль веришь, что Всевышний
Тебе откроет рай.
В лучах коварной славы,
В круговороте дел
Молись, чтобы лукавый
Тебя не одолел.
Бесовских игрищ зритель,
Не забывай Христа,
Уж раз тебе Спаситель
Слова вложил в уста.
В принципе, в русской литературе все всегда чем-то занимались, либо издательской, либо предпринимательской деятельностью, либо состояли на государственной службе. Таких примеров очень много. Меня часто спрашивают, как я совмещаю свою работу в банке с писанием стихов? В России такое совмещение литературной деятельности с зарабатыванием на кусок хлеба было традиционно принято. Работали все, начиная с Пушкина – кто больше, кто меньше. Гавриил Романович Державин был и прокурором, и главным казначеем, и министром юстиции. Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов, руководивший дворянским и крестьянским земельными банками, часто жаловался в письмах друзьям, что у него абсолютно нет времени на стихи, весь погряз в отчётах и бумажках. Кто-то вёл натуральное хозяйство, как, например Лев Николаевич Толстой, бывший одним из крупнейших землевладельцев своего времени. Алексей Феофилактович Писемский был крупнейшим домовладельцем в Питере. Пушкин, Достоевский, Некрасов были удачливыми издателями. Алексей Степанович Хомяков был не только поэтом и драматургом, но изобрёл дальнобойное ружьё, средство от холеры и был весьма активен на многих поприщах.
Потом, когда появились так называемые разночинцы, или, как я их называю, раздолбаи, вот от них-то и пошло, что литератор должен быть обязательно не мыт и не чёсан, и сидеть где-то в канаве. Отсюда и появился тип неприкаянного поэта и писателя. Но в столбовом движении литературы такого раздолбайства никогда не было. Мы просто либо мало знаем об этом, либо не придаём этому значения.
Такими же путями развивалась и зарубежная литература. Был, например, такой поэт, лауреат Нобелевской премии, Хосе Эчегерай. На момент получения премии он служил председателем Госбанка Испании и его портрет был даже воспроизведён на песо. Шарль Перро работал налоговым инспектором. Поэтому и «Кот в сапогах» появился у него неспроста. В этой сказке показан первичный этап накопления капитала, некий образец фондового рынка, где не важно быть, но нужно слыть.
В советское время ситуация изменилась: можно было не работать, а писать километрами и килограммами. Наверное, советская литература была тем уникальным случаем, когда человек мог творить, не задумываясь о куске хлеба. Но творить в рамках существующей идеологии. Насколько это было хорошо или плохо – не нам судить. Когда случилась перестройка, многие литераторы оказались не подготовлены к новым временам, ведь литературная работа уже не давала никакого дохода. А в советское время платили много. В журнале «Молодая гвардия» в первом номере за 1984 год у меня вышла подборка стихов - наверное, полторы-две страницы. И за эту публикацию я получил 450 рублей. Тогда платили до 4 рублей за страницу. Поэтому если человек издавал книгу стихов, это были весьма крупные деньги. Оттого многие лесенкой и писали…
Один мой знакомый однажды спросил у меня: «А ты что, действительно сам пишешь?». Второй его вопрос был «зачем?». Что можно ответить на такие вопросы? Действительно: «зачем?». Я никогда не задумываюсь об этом — раз дал тебе Господь Бог талант, сиди, пиши и делай своё дело. В общем, я себя чувствую комфортно, совмещая роли банкира и поэта, и мне это никаких внутренних противоречий не создаёт.
Глава третья.
О любимых поэтах
Смеркается. Как наваждение
В морозном мареве огней
Проспекта сонное движение,
Реклам дрожащее свечение,
Мерцанье тусклых фонарей…
Иду по Невскому. Знакомо
И всё почти известно мне…
На миг остановлюсь у дома,
Увижу яркий свет в окне.
Напряжены, в морозной пыли,
Гудят чуть слышно провода.
Здесь жил поэт. Давно забыли,
В какие именно года.
Уже пустеют мостовые.
Смотри, из этого окна
Ему была видна Россия,
Была судьба её видна…
Я не стал бы кого-то выделять. Ведь русская литература настолько богата, что невозможно сказать, кто лучше, а кто хуже. Но с точки зрения масштаба личности я бы, конечно, отметил Фёдора Ивановича Тютчева. Я рассматриваю его как поэта и мыслителя, представлявшего собой величайший русский ум. Его поэзия абсолютно не соответствовала его жизни в обществе. Он был человек светский до мозга костей, большой любитель тусовок, человек с искромётным юмором, настоящий светский лев. Тем не менее, он оставил достаточно глубокий след в развитии русской литературы. Ещё с точки зрения масштабности я бы выделил Александра Блока. Он мне близок как поэт петербургский.
Конечно, и классическая поэзия XIX века, и Серебряный век, и советская поэзия дали много знаковых имён. Для меня само восприятие искусства – это восприятие конкретной личности. И восприятие это меняется с возрастом. Ты сегодня открыл книгу и прочитал то, что раньше для тебя не имело значения, и подумал: «Как гениально!» Важно, как литературное произведение влияет на каждого конкретного человека. Воздействие одного и того же сочинения в разное время на одного человека абсолютно разное. A формула «всё уже было, всё написано» не актуальна, и писателю не нужно отчаиваться, думая, что всё уже создано. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся».
Вот мы говорим о второстепенных поэтах, а что это такое? Прочитаешь Константина Случевского, Бориса Корнилова – масштабная, талантливая поэзия. Поэтому – вся литература любимая, но в тот или иной период времени может по-разному произвести впечатление. Люди меняются. Милорад Павич сказал очень глубокую правильную вещь: «Произведение надо читать дважды, когда ты моложе главного героя и когда ты старше его». А у нас, к сожалению, 99 процентов населения ни хрена не читают, ни когда они моложе, ни когда старше. Вот я прочитал некоторое время назад «Евгения Онегина», и совсем другое прочтение, когда тебе 48, а ему 38 лет. У нас вообще беда в том, что прочитал ты «Евгения Онегина» в школе, а дальше пошёл в жизнь и считается, что ты уже знаешь Пушкина. Но литературу нужно открывать каждый день. Художественное произведение должно оставлять пространство для мыслящего человека. Наша литература настолько богата, что требует постоянного возвращения к себе, к истокам…
Глава четвёртая.
О премии Бориса Корнилова
Живи сегодня и сейчас,
Как на исходе.
Быть может, твой последний час
Уже проходит.
Не трать минут по пустякам,
Оставь сомненья.
Верши свой труд назло врагам
Без сожаления.
И пусть забвения трава
Восходит смело,
Душа надеждою жива,
А сердце – делом.
Пусть не соседствует беда
С твоей судьбою,
И да пребудет навсегда
Господь с тобою.
О премии Бориса Корнилова много рассказывать нечего. В 2008 году ввели первые номинации и сделали премию традиционной. Имя Бориса Корнилова для Питера знаковое. В 2009 году добавили ещё одну номинацию – «Молодой Петербург». Потом при поддержке банка открыли номинацию «Югра», а с этого года сделаем номинацию «Славянская книга».
ЛИТЕРАТУРНЫЙ фонд «Дорога жизни», возглавляемый известным поэтом Дмитрием Мизгулиным, учредил независимую литературную премию «Навстречу дня!» им.Бориса Корнилова, которая, согласно положению, будет ежегодно вручаться в Санкт-Петербурге 21 ноября — в официальный день памяти замечательного русского поэта, автора слов оптимистического гимна 30'х годов прошлого века — «Песни о встречном».
На торжественной церемонии награждения, прошедшем в Главном здании Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург), лауреатских дипломов были удостоены: в номинации «Публицистика» — известный литературный критик Лев Аннинский, а в номинации «Говорящая книга – 2009» - московский поэт Андрей Шацков за аудиокнигу «Сказы о России» в исполнении народного артиста России, мхатовца Валентина Клементьева. В номинации «Лучшая поэтическая книга 2009 года» награды достались санкт-петербургским поэтам Наталье Гранцевой и Андрею Романову.
Газета «Вечерняя Москва»
Для нас важно поддержать книги славянских литераторов, так как сейчас, к сожалению, переводной западноевропейской литературы стало больше. Проще переводить, проще зарабатывать. А попробуйте, найдите, к примеру, книги украинских или белорусских поэтов? Куда подевались эти книги? Мы ничего не знаем об их литературной жизни. У нас, как будто, самая актуальная тема для разговора с ними – это нефть и газ. А литература не переводится. То же самое, например, и с чехами, и с болгарами, и сербами. Славянская литература достигла серьёзных высот и не надо об этом забывать. А мы не только прекратили взаимное культурное общение, но и языковое. Это, мне кажется, не совсем правильно, поэтому нужно делать какие-то шаги к исправлению ситуации, и мы учредили такую номинацию.
Глава пятая.
Язык мой – враг мой
…Когда-нибудь опять великой
Россия будет. А пока
Голубоглазые таджики
Нам строят счастье на века.
Не знают русский поголовно,
Не граждане и не бичи,
Неторопливо и неровно
Кладут ребята кирпичи…
Умы давно поистощились…
Теперь вот не хватает рук…
Когда ж Господь нам явит милость,
Освободит от вечных мук?
Законы вечные природы
Не отменить. Не осмеять.
Другие, видимо, народы
Россию будут населять.
Печальна участь человечья,
Уйдём, неся свою вину.
И незнакомые наречья
Нарушат храмов тишину.
Наши известные писатели встречались с премьер-министром, и Валентин Распутин сетовал на то, что у серьёзных журналов нет будущего. А в Белоруссии, например, эта проблема очень легко решается. Есть федеральное финансирование и в рамках этих средств на периодическую печать идёт централизованная подписка по всей сети библиотек. Также решается вопрос и с книгами. Важно поставить такую задачу и в России, чтобы русское слово не умерло, чтобы русский язык не превратился в ничто. Ведь понимаете, что происходит – сегодня мы смотрим такие программы, как, например, «Наша Раша» и смеёмся над её героями. Но нельзя забывать, что в реальности сегодня идёт серьёзное влияние на русский язык, идёт упрощение языка. Я уже молчу о том, что русский язык, который был языком межнационального общения, сегодня напрочь потерял свои позиции. Как мы хотим иметь влияние в Таджикистане, в Киргизии, Латвии, Украине, если мы не будем бороться за свой язык? Да никак! Для чего тогда нужна всякая дипломатия, если не будет языкового общения?! А когда издаются серьёзные книги и после этого, в отсутствии налаженной системы распространения, они пылятся на складе? Кому это надо? Если сейчас ничего не делать, кого мы получим через 20 лет? Как говорил А. Чехов, человека, который в слове «ещё» делает четыре ошибки. Куда мы с таким человеком пойдём и кому это выгодно? Такой человек только может встать у трубы и работать обходчиком газопровода.
А сейчас оскудение русского языка на лицо. Это очень серьёзная проблема. Но государственной программы по решению всех этих проблем, по большому счёту, нет. А раз нет – участь языка, а значит и нас с вами, может быть весьма печальна. Лет через двадцать скажут, давайте второй язык вводить, китайский или таджикский. А чтобы этого не случилось, языковые очаги нужно обязательно создавать и думать, как их сохранить. Литература – двигатель языка. И самый главный носитель языка, как ни крути, это писатель. Если не будет писателей, не будет ничего. Умирает язык – умирает и народ. Он превращается просто в нечто, куда вкачиваются все эти голливудские фильмы и прочая гадость; вот они уже сформировали тебе сознание, и всё. Ещё раз хотел бы подчеркнуть, что основа культуры – это язык. Чтение же – основа всего.
Глава шестая.
О домашней библиотеке
Молюсь исправно Богу. Но
Не вяжутся слова молитвы.
Душа — как будто поле битвы,
В ней всё огнём опалено.
Горит в ночи моя свеча.
Казалось бы — читай, внимая,
Но, вещих слов не понимая,
Бросаю книгу сгоряча.
Но слышу — я ещё не глух, —
Как тень звезды скользит по крыше.
Господь, верни мне скорбный слух,
Чтоб сам себя я смог услышать.
Книги окружают меня повсюду. Везде, где я живу, у меня есть библиотека. В Петербурге, наверное, самое большое собрание. В Ханты-Мансийске книги у меня даже в бане. Я постоянно собирал книги. Книга у русского человека всегда имела некое культовое значение. На Руси к книге всегда относились очень почтенно и бережно. И иметь свою библиотеку в нашей семье всегда считалось делом естественным. У родителей была библиотека, у деда с бабушкой тоже. И даже в блокаду они книги не сожгли, может быть, потому, что книг было не так много. В моей библиотеке книги разные, и антикварные, и современные. За свою жизнь я увлекался и собиранием гравюр и живописи. Но без книги я своей жизни не мыслю и очень плохо, что у нас вырастает сейчас новое поколение людей, в массе своей не приобщённых к чтению.
Глава седьмая.
О боли души и любви сердца
Традиции. Вера. Устои.
А нам говорили — пустое…
А нас уверяли — прогресс…
А нынче — усталые лица,
В телевизионных глазницах
Ликует полуденный бес.
Не чувствуя боли утраты,
Живём ожиданьем расплаты
В дыму погребальном конца.
Приветствуем вора и хама,
А возле воскресного храма
Не встретишь родного лица.
Но всё же не кончена битва,
Ведь где-то вершится молитва,
А стало быть Русь устоит,
Покуда трепещет сердечко,
Покуда мальчишка со свечкой
У скорбной иконы стоит.
Я боюсь, что наступят времена, когда книги будут восприниматься как какой-нибудь доисторический глиняный горшок из раскопок – редкость, но не боле. А сама книга никого уже трогать не будет. Будет огромной трагедией, если русская литература XIX века превратится для русского человека в музейную редкость. Ведь культура – она как слой чернозёма – очень тонкий слой. А чтобы такого не случилось, к решению этой проблемы должно подключиться государство. Чтобы, например, журнал «Про книги» из тиража в 2 тыс. экземпляров превратился в тираж 200 тыс. экземпляров. И для этого не нужно отказываться от проведения олимпиады в Сочи.
Сейчас пиши, что хочешь, издавай, что хочешь. Основная проблема, как книга дойдёт до читателя. Сегодня о читателях никто не думает: есть писатели, есть прослойка агентов, решающих, что издавать, что будет коммерчески выгодно. И это ужасно.
Если мы говорим о воспитании, то, прежде всего, воспитывать нужно вкус, систему ценностей и восприятия человека. Мне в одной семье рассказали, что когда родители начали покупать натуральные фермерские продукты, дети отказались их есть. Сказали, что пахнут эти продукты г….м. Наше подрастающее поколение уже воспитано на синтетических продуктах с пищевыми и вкусовыми добавками. Также происходит и с обществом, потому что настоящие вещи уже и «пахнут» плохо, и не интересно, и не вкусно. Вот это самая страшная беда. Ведь наше конкурентное преимущество — не нефть и газ, а люди. Если у нас не будет на выходе полноценно развитый человек, то завтра мы проиграем с точки зрения интеллекта.
Независимо от того объёма гадости, которая сейчас печатается, должны выходить и Достоевский, и Чехов, и Паустовский, и Распутин, и Гранин. Мы всегда можем отличить хорошую литературу от подделки. Есть же у нас эксперты, которые отличают хорошее вино от плохого.
Сегодня тот, кто остался в тонком культурном слое вообще не имеет средств. И побороть эту проблему можно только государственным путём. А говорить, что литература сама проторит себе дорогу в жизнь, это глупость и фарисейство. Когда-то Солженицину за то, чтобы сделать экранизацию «Ивана Денисовича» заплатили, кажется, тысяч 10 или 20 долларов. А в то же время где-то в Лос'Анжелесе гориллам раздали кисти и краски и они рисовали картины. Самая дешёвая была продана за 5 тыс. долларов. И если утверждать, что рынок всё рассудит, тогда мы останемся не с Солженициным, а вот с этими самыми волосатыми ребятами...
Если во главу угла ставить соревновательность, то человек, конечно, будет читать то, что проще. Сейчас литература стала идти за телевидением: прошёл фильм, и тут же вышла книга. А «Анну Каренину» Сергей Соловьёв до сих пор никак не может в прокат запустить. (Я, кстати, в соловьёвской «Карениной» тоже снялся. Сергей Александрович обещал, что в телевизионной версии «меня будет много»…)
С точки зрения развития культуры мы, безусловно, сделали шаг назад, если сравнивать с советским временем. У нас много говорится о борьбе с коррупцией, о решении экономических проблем, но лишь малая толика наших сил направлена на проекты, связанные с развитием культуры. А ведь воспитание человека, поддержка культуры и литературы должны быть одной из приоритетных задач…
Я увозил с собой в Москву добрую половину сборников поэзии Дмитрия Мизгулина, а их у него вышло около 20 книг. Стихи Дмитрия Мизгулина – глубоко продуманная и выстраданная позиция гражданина и сына своей страны, сибиряка и питерца. Это богатая поэзия, полная лиризма, красоты и трагичности бытия, силы и мудрости. Она пробуждает душу читающего, наполняя её всеми красками нашего существования, и не даёт душе уснуть…
* * *
Со дня рожденья и по смертный час
Приставлен ангел к каждому из нас.
Он нас хранит от горя и от бед
На протяжении беспутных лет.
Он нас хранит и молится с небес,
Чтоб наши души не похитил бес,
И даже под покровом тишины
Следит, чтоб не украли наши сны…
А мы живём бездумно и грешим,
И вечностью своей не дорожим,
Не думаем, что может грянуть час,
Когда он навсегда оставит нас.
Покинув утомительный свой пост,
Он воспарит среди погасших звёзд.
Взметнутся два спасительных крыла,
И навсегда тебя ослепит мгла.
* * *
Свадьбы. Дни рождения. Крестины…
Так привычно начинался путь.
Нынче лишь одни сороковины
Не давали мне передохнуть.
У часовни новой на кладбище
Сколько раз за этот год стою.
Провожаю тихо, словно нищий,
Скорбным взглядом молодость свою.
Вот друзьям моим приходят сроки.
День грядущий не видать во мгле.
Годы скуки, склоки и мороки
Клонят ниже к матушке-земле.
Всё смешалось — счастье и невзгоды,
За туманной гранью бытия
В зеркале изменчивой природы
Сам себя узнаю вряд ли я…
Дни мои продли, Господь, на свете,
Сохрани, прошу, от долгих мук,
Дай увидеть, как родные дети
Заново начнут извечный круг,
Чтобы осень жизни принимая,
Гроздь рябины жадно сжав в горсти,
Журавлей последних провожая,
Мне покой и веру обрести…
* * *
Дни нашей жизни коротки.
А ночи? Ночи бесконечны.
Туман над берегом реки,
А в небе — путь блистает млечный.
А в небе — полная луна.
Молчит листва. Собака дремлет.
Покой вокруг. И тишина
Насквозь пронизывает землю.
Склонюсь к воде — волна легка.
Звезда в руках засеребрится,
И жизнь, как лунная река,
Сквозь пальцы медленно струится.
* * *
Давно не пахнет русским духом —
Проветрено насквозь.
Но будь уверен — где-то ухнет
Могучее «авось».
Взовьются зорные метели
В рождественской ночи,
И обезумевший Емеля
Промчится на печи.
— Ужо мне попадётесь, суки! —
Кричит что было сил…
Совсем не то, видать, у щуки
Сердешный попросил.
* * *
Живём по человеческим законам
И Богу и природе вопреки.
На исповедь приходим с телефоном,
Просматривая важные звонки.
Наш путь лежит во тьме. По бездорожью
Бредём на ощупь. Судим невпопад.
Душа закрыта перед Словом Божьим,
Но слава Богу — стали чтить обряд.
И вещих слов пока не понимая,
Перебирая чётки не спеша,
Словам молитв неведомых внимая,
Оттаивает сонная душа.
Материал подготовил
С. Бурмистров
